Олимп - Страница 174

174

Колонисты поспешно закивали. Команда с винтовками вышла вперед, на звезду, выложенную в полу павильона.

– Поехали, – произнес Даэман и отстучал код необитаемого узла.

Обычно в эту секунду в воздухе раздавалось слабое шипение, перед глазами зрителей начинало мерцать, и путешественники пропадали из виду, но сейчас ничего такого не произошло.

– Попробуем по очереди, – сказал кузен Ады, хотя прежде люди без всяких затруднений факсовали вшестером. – Кауль, встань на звезду.

Мужчина повиновался, беспокойно поправив на плече винтовку. Даэман еще раз пробежался пальцами по клавишам.

Никакого результата. Ветер с воем заметал открытый павильон снегом.

– Наверное, тот узел больше не работает, – подала голос женщина по имени Сеаес, стоявшая в толпе.

– Попробую Поместье Ломана.

Сын Марины набрал привычный код.

Опять ничего.

– Чтоб нам всем провалиться! – воскликнул дородный Каман, протискиваясь вперед. – Вы ничего не напутали? Дайте я попытаюсь.

Следом за ним попытались еще пятеро. Проверили три дюжины знакомых факс-узлов. Ни один из них не отвечал. Ни Чом, ни Беллинбад, ни павильоны Небесных Колец в Уланбате – ни единый.

В конце концов люди остановились, не в силах вымолвить ни слова. На каждое лицо легла печать беспросветного ужаса и отчаяния. Никакие кошмары последнего времени – падение метеоров, отключение электричества, поломка сервиторов, ранние атаки войниксов, новости из Парижского Кратера, даже резня при Ардисе и безнадежное ожидание на Тощей Скале – еще не вселяли в сердца подобной обреченности.

Факс-узлы перестали действовать. Привычный с детства мир воистину рухнул. Оставалось лишь ожидать неминуемой смерти. Ждать, пока не вернутся безголовые твари или пока мороз, истощение и болезни не прикончат беженцев одного за другим.

Ада взобралась на маленький помост у основания колонны, чтобы все могли видеть, кто говорит.

– Мы возвращаемся в Ардис-холл! – возвестила будущая мать сильным, не терпящим возражений голосом. – До него отсюда чуть больше мили. Даже при нашей усталости дорога займет около часа. Том и Греоджи перенесут больных на соньере.

– Какого черта нам делать в бывшем особняке? – спросила невысокая женщина; супруга Хармана не признала ее лица. – Чего мы там не видели? Полусгнивших трупов, пепла и войниксов?

– Не все же сгорело! – громко возразила ей Ада, хотя не имела об этом никакого понятия: она ведь была без сознания, когда спаслась на диске из пылающих руин.

Впрочем, Даэман и Греоджи будто бы видели участки, не поврежденные огнем.

– Не все сгорело, – повторила будущая мать. – Сохранились толстые балки, остатки палаток и бараков. В крайнем случае разберем частокол и построим деревянные хижины. Что-нибудь еще из вещей уцелело. Возможно, даже ружья. Мы многое там оставили…

– Например, серых чудовищ, – вставил мужчина со шрамом.

– Пожалуй, ты прав, Элос, – согласилась Ада, – но войниксы теперь шныряют повсюду. К тому же их отпугивает яйцо Сетебоса. Покуда оно у Даэмана в рюкзаке, твари не приблизятся на пушечный выстрел. И где ты предпочтешь с ними встретиться? В холодном ночном лесу или у большого костра, в теплой лачуге, когда твои друзья будут стоять на страже?

Толпа озлобленно затихла. Кое-кто еще пытался стучать по клавишам, после чего бессильно бил кулаком по колонне.

– Почему не остаться прямо здесь? – произнесла Элла. – Крыша уже есть. Построим стены, разложим огонь. Частокол тут поменьше, его намного проще восстановить. А если факс опять заработает, мы быстренько уберемся куда-нибудь подальше.

Супруга Хармана кивнула.

– Все верно, подруга. Но как быть с водой? Придется то и дело посылать кого-нибудь к реке, а это за четверть мили отсюда, и путь опасен. Запасы будет негде хранить, да мы и сами все не разместимся под этой крышей. И еще здесь холодно. Главный особняк возводили в солнечном месте, там куча строительного материала и главное – есть колодец. Расположим новый Ардис-холл вокруг него, так чтобы не выходить за питьем наружу.

Колонисты переминались с ноги на ногу, однако не отвечали. Никого не прельщала мысль о том, чтобы вновь куда-то брести по мерзлой дороге, все дальше от павильона и надежд на спасение.

– Я отправляюсь, – объявила будущая мать. – Еще пара часов – и стемнеет. Я собираюсь развести славный костер до того, как на небе зажгутся кольца.

Она действительно вышла из павильона и пошла на запад, в сторону дороги. Даэман тронулся следом. За ним – Эдида и Боман. Затем потянулись Том, Сирис, Каман и многие другие. Греоджи занялся погрузкой больных обратно на борт соньера.

Догнав кузину, сын Марины склонился к уху молодой женщины и прошептал:

– У меня две новости: хорошая и плохая.

– Давай хорошую, – устало проговорила Ада, чувствуя, как раскалывается голова.

Супруга Хармана шагала зажмурившись, лишь иногда разжимая веки, чтобы не сбиться с каменистой дороги.

– Все двинулись за нами, – сообщил Даэман.

– А плохая? – произнесла женщина, думая про себя: «Только не плакать! Только не плакать!»

– Треклятое яйцо Сетебоса начинает потихоньку трескаться, – ответил кузен.

54

Только избавившись от верхней одежды в хрустальной усыпальнице под мраморным полом Таджа Мойры, Харман ощутил, как же здесь холодно. В исполинском сооружении тоже царил мороз, однако умная термокожа, которую девяностодевятилетний натянул на себя в кабине Эйфелевой дороги, позволяла не замечать этого. И вот он застыл в изножье прозрачного гроба, сняв термокостюм наполовину (обычный наряд кучей валялся на невидимом полу). Голые руки и грудь покрылись пупырышками.

174