Олимп - Страница 187

187

– НУ??? – грохочет Кронид. – Говори!

– О чем, о Великий Отец всех богов и людей?

– Какого… благодеяния… ты от меня ожидал, сын Фетиды? – осведомляется Громовержец, успевший за время просмотра полностью облачиться.

– Владыка, в награду за то, что я отыскал и разбудил тебя, прошу возвратить жизнь Пентесилее в целебных баках и…

– Пентесилее? – рокочет олимпиец. – Этой северной амазонке? Этой стервозной блондинке, что угробила родную сестру Ипполиту ради своего никчемного трона? Как же она умерла? И что за дело у нее до тебя или наоборот?

Герой скрипит коренными зубами, однако еще не поднимает пылающего яростью взора.

– Я люблю ее, Отец Зевс, и…

Бог разражается хохотом.

– Влюбился, говоришь? Сын Фетиды, я давно слежу за тобой – как очно, так и на расстоянии, через голографические пруды; помню тебя еще сопливым юнцом под началом многотерпеливого кентавра Хирона, но ни разу не видел, чтобы ты воспылал страстью к даме. Вспомнить хотя бы девчонку, родившую тебе сына и брошенную, точно бесполезная ноша, когда ее мужчину потянуло на подвиги – вернее, на грабеж и по бабам. А теперь он влюбился в безмозглую белокурую телку с копьем?.. Так я и поверил!

– Я люблю и хочу, чтобы она была здорова, – сквозь зубы цедит Пелид.

Все его думы занимает чудесный кинжал за поясом. Впрочем, Афина не стеснялась обманывать прежде, и если она солгала насчет свойств этого клинка… надо быть полным дураком, чтобы пойти против Громовержца. Конечно, мужеубийца уже показал себя кретином, явившись просить Зевса о подобной услуге. Однако он продолжает, не отрывая взора от пола, хотя и сжав руки в кулаки:

– Идя на битву, амазонка получила от Афродиты особые духи…

Кронид опять хохочет:

– Надеюсь, не Девятый Номер! Что ж, дружище, тебя поимели на всю катушку. И как умерла эта бабенка? Нет, погоди, я сам посмотрю…

Бессмертный машет десницей в сторону экрана; картинка затуманивается, перемещаясь во времени и пространстве. Подняв глаза, герой видит, как обреченные амазонки скачут во весь опор по красным равнинам у подошв Олимпа навстречу гибели. Клония, Бремуза и их сестры по оружию падают, пораженные стрелами и клинками врагов. А потом Ахиллес на экране, метнув надежное отцовское копье, пронзает Пентесилею насквозь и вместе с крепким конем пригвождает к земле, словно извивающееся насекомое.

– Отличный удар, – грохочет Зевс. – И теперь ты желаешь воскресить ее в одном из баков?

– Да, владыка, – отвечает Пелид.

– Ума не приложу, кто тебе рассказал о Чертогах Целителя, – ворчит Громовержец, расхаживая взад и вперед, – но знай: даже Сороконожке не под силу вернуть к жизни покойника, если тот кратковечный.

– Повелитель, – глухо, упрямо произносит быстроногий, – чары Афины сберегли тело моей возлюбленной от всякого тления, так что еще возможно…

– МОЛЧАТЬ!!! – Зычный рев Кронида отбрасывает Ахиллеса спиной вперед к экрану. – ДАЖЕ В ПЕРВОМ ПАНТЕОНЕ БЕССМЕРТНЫХ НИКТО НЕ УКАЗЫВАЛ ЗЕВСУ, ЧТО ВОЗМОЖНО И НУЖНО ДЕЛАТЬ, НЕ ГОВОРЯ УЖЕ О ЖАЛКОЙ, БРЕННОЙ КУЧКЕ МУСКУЛОВ!!!

– Да, Отец, – мужеубийца поднимает глаза на бородатого исполина, – но я надеялся…

– Молчать, – повторяет Зевс намного тише, и быстроногий убирает ладони от ушей. – Я ухожу. Пора уничтожить Геру, низвергнуть ее с сообщниками в бездонные глубины Тартара, покарать и прочих богов, да так чтобы впредь не забывали, а потом наконец-то стереть с лица планеты армию захватчиков-аргивян. Кичливые, льстивые греки, вы мне уже всю плешь проели… – Он медленно направляется к двери. – Ты на Земле Илиона, отпрыск Фетиды. Дорогу домой отыщешь сам, это займет несколько месяцев, не больше. Возвращаться под неприступные стены Трои не советую: живых ахейцев ты там не найдешь.

– Нет, – возражает Пелид.

Бог резко поворачивается к нему, улыбаясь в бороду.

– Что ты сказал?

– Я сказал – нет. Ты обязан исполнить мою просьбу.

Ахиллес надевает свой щит на руку, точно собираясь на битву, и вынимает меч.

Тучегонитель смеется, запрокинув огромную голову.

– А если не исполню… что тогда, незаконный сынок Фетиды?

– Иначе я накормлю изголодавшегося Одиссеева пса во дворе печенкой Зевса, – твердо отвечает герой.

Кронид усмехается и качает головой.

– Знаешь ли, почему ты жив до сих пор, насекомое?

– Потому что я Ахиллес, сын Пелея, – молвит ахеец и надвигается на противника, жалея о верном боевом копье. – Величайший воин и благороднейший из героев, неуязвимый в любой сече, друг убиенного Патрокла, никогда не склонявший голову ни перед кем из людей… или бессмертных.

Громовержец еще раз трясет головой.

– Ты вовсе не сын Пелея.

Быстроногий замирает на полпути.

– Что ты несешь, Повелитель Мух и Конского Дерьма? Отец мой – Пелей Эакид, кратковечный, разделивший ложе с богиней моря, потомок древнейшего рода царей, правящих мирмидонцами.

– Нет, – отрезает великан и теперь уже сам делает два шага навстречу Ахиллу, дабы возвыситься над собеседником. – Фетида произвела тебя на свет не от семени какого-то там Пелея, а понесла от меня.

– Да ты!.. – Мужеубийца пытается хохотнуть, но у него получается сиплый лай. – Бессмертная мать говорила мне как на духу, что…

– Твоя подводная мамаша врет и не краснеет, – ухмыляется Тучегонитель. – Примерно три декады назад я возжелал Фетиду – пусть и не совсем богиню, зато смазливее большинства кратковечных. Правда, Мойры, эти чертовы бухгалтерши со счетами памяти ДНК, предупреждали, что любое наше дитя принесет беду, сможет повлечь мою гибель и даже разрушить власть Олимпа.

187