Олимп - Страница 203

203

Нестор: Какие вести? Что скажете про нынешний день, удержат ли ваши ратники оборону?

Идоменей (командующий критским контингентом. В последний раз, когда мы виделись, он поразил ударом копья амазонку Бремузу. Считанные мгновения спустя Брана захлопнулась. Идоменей покинул Ахилла одним из последних): У меня худые вести, о благородный Нестор. На место всякого врага, умерщвленного нами прошлого и третьего дня, сегодня восстали трое. Неприятель готовит орудия против наших рвов и копья для наступления, и лучники непрестанно прибывают в неисчислимом количестве. Нынче решается наша судьба.

Малый Аякс (впервые вижу вождя локров сколь хмурым и злым. Что ни говори, а несмотря на явное несходство между ними, прославленные Эанты – Аяксы – были неразлучны, как родные братья. Лицо говорящего, изборожденное морщинами, покрытое кровью и грязью, напоминает маску театра Кабуки): Нестор, сын Нелея, герой сих черных дней! Мои славные локры сдерживали врага чуть ли не ночь напролет, ибо воины Деифоба всеми силами тщились разбить нас на северном фланге. Мы отражали супостата, покуда бурные волны широкого Геллеспонта не заалели от крови. Наши защитные рвы по десять футов глубиной заполняются мертвецами с обеих сторон, и недалек тот час, когда троянцы беспрепятственно пройдут через них, шагая по хладным телам. Каждый третий в наших рядах уже нашел свою гибель, остальных истомила свирепая сеча.

Нестор: Подалир, поведай нам, здоров ли державный Атрид?

Подалир (сын Асклепия, один из последних уцелевших врачей в данайском стане. Кроме того, вместе со своим братом по имени Махаон командует племенем фессалийцев из Трикки): Благородный Нестор, хотя рука Агамемнона раздроблена, он отказался от врачевания, дабы унять свою боль; царь по-прежнему крепок и силой, и разумом.

Нестор: Отчего же тогда он по сию пору не покинул шатров? Его дружина – самая крупная из уцелевших, но ратники отсиживаются в середине стана подобно трепетным девам! Сердца их сокрушены без могучего вождя.

Подалир: А сердце вождя сокрушила гибель милого брата Менелая.

Тевкр (превосходный лучник, побочный брат и дражайший приятель убитого Большого Аякса): Тогда, я чаю, Ахиллес по праву корил Агамемнона десять месяцев назад, объявив перед сонмом ахейцев, что великий царь наделен сердцем оленя. (Плюет на песок.)

Эвмел (сын Адмета и Алкесты, предводитель фессалийцев. Отсутствующие Ахилл с Одиссеем нередко величали его «владыкой мужей»): И где он, ваш наглый ругатель Пелид? Не он ли малодушно рассудил остаться лучше у подошвы холмистого Олимпа, нежели встретить погибель бок о бок с верными друзьями? Вот кто воистину наделен и сердцем, и быстрыми ногами оленя.

Менесфей (огромный и могучий предводитель мирмидонцев, бывший лейтенант из рати Ахилла): Я покараю смертью любого, кто дерзнет бесславить имя Пелеева сына. Храбрейший Ахилл никогда бы не бросил нас по собственной воле. Мы же своими ушами внимали речам Афины о том, что мужеубийца пал жертвой заклятия самой Афродиты.

Эвмел: Вернее, жертвой прелестей амазонки.

(Менесфей шагает к нему, хватается за клинок.)

Нестор (становясь между ними): Довольно! Или, по-вашему, гордые чада Приама недостаточно быстро нас избивают, чтобы нам еще и между собой затевать горькие распри? Эвмел, отступи сейчас же! Менесфей, меч в ножны!

Подалир (говорит уже как последний из ахейских врачей, а не как личный доктор Агамемнона): Прежде всего людей истребляет погибельный мор. Еще две сотни ахейцев погрузились в чертоги Аида. Особенно много жертв среди эпейцев, что защищают южный берег реки.

Поликсен (сын Агасфена, один из вождей эпейцев): Это верно, владыка Нестор. Мы потеряли по меньшей мере двести человек, и еще тысяча не в силах сражаться, ослабев от болезни.

Дрес (полководец эпейцев, только что возведенный в ранг командира): Нынче утром половина моих людей не отозвались на перекличке, владыка Нестор.

Подалир: И становится только хуже.

Амфий (еще один недавно повышенный в должности полководец эпейцев): Сребролукий Феб навел на воинство злую язву, как десять месяцев назад, когда по причине его смертоносных стрел частые трупов костры непрестанно пылали по стану. Это и привело к раздору между Ахиллом и Агамемноном и стало источником всех наших бед.

Подалир: Шел бы ты знаешь куда со своим сребролуким Фебом! Вечно живущие олимпийцы, и даже Зевс, наслали на нас ужасные казни, а сами бесследно пропали, и вернутся ли – ведомо им одним. Мне-то, впрочем, безразлично. Нет, эти смерти, эта язва – не от гибельных стрел Аполлона. Если желаете знать мое мнение, все дело в гнилостной жиже, коей люди утоляют жажду. Мы же здесь пьем собственную мочу и сидим на собственном кале. Отец мой Асклепий создал учение о зарождении болезней в грязной воде и…

Нестор: Глубокомудрый Подалир, мы с наслаждением побеседуем об учении твоего родителя, но после. Нынче меня занимает иное: сможем ли мы отражать противника до наступления ночи и что посоветуют военачальники, если, конечно, у них найдется совет.

Эхепол (сын Анхиза): Предлагаю сдаться на милость Приама.

Фразимед (отпрыск Нестора, столь героически сражавшийся прошлого и третьего дня. Раны его перевязаны, однако мужчина явно страдает от них гораздо сильнее, нежели вчера, в пылу долгой битвы): Сдаться, хрена с два! Сыщется ли меж нами, в сонме аргивян, еще хоть один, кто избрал бы позорное отречение от борьбы? Подчинись лучше мне, Анхизид, я избавлю тебя от мучений быстрее проворных троянцев.

203