Олимп - Страница 269

269

Море исчезло.

Не то чтобы линия волн отступила, как мне твердили обрывочные воспоминания из прошлой жизни. Долбаное Эгейское море пропало совсем!

Отыскав на вершине утеса самый высокий валун, я уселся и предался размышлениям. Интересно даже не то куда, но в какое время отослали нас Никта с Гефестом? В тусклых вечерних сумерках взгляд не мог различить электрических огней – ни на суше, ни на глубоком дне, ныне поросшем крепкими деревьями и кустарником.

«Сдается мне, Тотошка, мы не просто улетели из Канзаса. Мы даже и не в стране Оз».

Вечереющий небосклон затянули тучи, однако я рассмотрел тысячи и тысячи воинов, собравшихся полумильной дугой там, где пятнадцать минут назад еще находилась линия берега. Сначала мне даже показалось, что битва продолжается: вокруг лежали тысячи новых трупов, но потом стало ясно, что люди просто толпятся, смешав любые линии обороны, сражения, утратив дисциплину. Позже обнаружилось: треть воинов, равно троянцев и ахейцев, переломали себе кости, в основном берцовые, упав с пятифутовой высоты на скалы и в ущелья, которых не было секунду назад. Люди, только что горевшие жаждой выпустить друг другу кишки или раскроить череп, стенали вповалку на земле и пытались подняться.

Я поспешил вниз по склону и дальше, по равнине, которая вдруг стала совсем непригодна для ног. Поэтому передовой троянской линии – или того, во что она превратилась, – я достиг уже почти в кромешной темноте.

Сразу же принялся расспрашивать о Гекторе, но отыскал его только через полчаса, при свете факелов.

Деверь Елены и его раненый брат Деифоб совещались с бывшим воеводой критян, нынешним аргивским предводителем Идоменеем Девкалидом и Малым Аяксом из Локра (потомка Оилея принесли на носилках: еще утром он получил удар клинком по голеням, перерубивший мясо и мышцы до самых костей). Еще на совете присутствовал Фразимед, доблестный Несторов отпрыск, которого я с утра почитал умершим; герой пропал без вести при битве за последний защитный ров. Как выяснилось, Фразимед был всего лишь третий раз ранен и несколько часов кряду выкапывался из траншеи, заполненной мертвецами, – только для того, чтобы оказаться среди троянцев. Его взяли в плен – редкий акт милосердия в последние дни, а также за все одиннадцать лет войны, – а теперь он стоял опершись на сломанное копье вместо костыля.

– Хок-эн-беа-уиии! – Почему-то мой приход осчастливил Гектора. – Сын Дуэйна! Я рад, что ты пережил это безумие. Но кто его причина? Кто или что его вызвало?

– Это устроили бессмертные, – честно ответил я. – Точнее говоря, покровитель огня Гефест и таинственная Никта, соработница Судеб.

– Ты и раньше был близок с богами, Дуэйнид. Почему они так поступили? Что им от нас нужно?

Я мотнул головой. Пламя факелов рвало ночь на куски, трепеща на сильном ветру, дувшем с запада: еще недавно там было Средиземноморье, сейчас же в воздухе витали запахи трав.

– Чего они хотят, уже не важно. Вы больше не увидите богов. Они сгинули навсегда.

Сто или двести столпившихся вокруг мужей не проронили ни слова. С минуту мы слышали только треск факелов и стоны раненых из темноты.

– Откуда ты знаешь? – спросил Малый Аякс.

– Я только что с Олимпа. Ваш Ахиллес прикончил Зевса на поединке.

Поднявшийся ропот перерос бы в настоящий рев, если бы Гектор не заставил всех замолчать.

– Продолжай, сын Дуэйна.

– Ахиллес убил Кронида, титаны вернулись из Тартара. В конце концов миром станет править Гефест, так решили Ночь и Су дьбы, однако на ближайший год или около того ваша Земля будет полем битвы, на котором не выжить ни одному кратковечному. Вот почему хромоногий отправил город сюда – вместе с вами, уцелевшими ахейцами и троянцами.

– Куда это сюда? – поинтересовался Идоменей.

– Понятия не имею.

– Когда нам позволят вернуться?

– Никогда.

Пожалуй, впервые в жизни я произнес три коротких слога с такой уверенностью.

И тут случилось второе невероятное событие дня, если первым считать падение Илиона в иную вселенную.

С тех пор, как город опустился на горный хребет, небосвод был затянут густыми тучами, потому и сумерки нагрянули так быстро. Так вот в эту минуту благоухающий разнотравьем ветер погнал облака на восток, и у нас над головами вдруг прояснились небеса.

И несколько мгновений воины обеих армий с воплями тыкали пальцами вверх.

Даже не успев поднять глаза, я заметил какой-то странный свет – ярче любого из полнолуний, какие мне доводилось переживать, молочный, насыщенный, более… текучий, что ли. Мой взгляд изумленно следил за бесчисленными подвижными тенями на скале, уже не имевшими отношения к факелам, когда Гектор потянул меня за руку, предлагая посмотреть вверх.

Облака совершенно рассеялись. Небо напоминало обычную ночь на Земле. Пояс Ориона, Плеяды, Полярная звезда и Большая Медведица низко на севере – все располагались на своих местах. Однако такие знакомые созвездия и месяц, поднявшийся над руинами Трои на востоке, бледнели по сравнению с этим новым источником сияния.

Над нами быстро вращались, пересекаясь между собою, две широкие полосы: одна на юге перемещалась с запада на восток, другая, прямо над нами, – с севера на юг. Кольца ярко светили, но я различал многие тысячи звезд, из которых они состояли. В памяти неожиданно всплыла газетная колонка из прошлой жизни: там говорилось, что даже в самую ясную ночь на Земле человеческий глаз не способен увидеть более трех тысяч небесных светил. И вот их десятки, а то и сотни тысяч. Ни в этой, ни в прошлой жизни мне не приходилось видеть ничего прекраснее.

269