Олимп - Страница 223

223

Ада покосилась на кузена (тот серьезно беседовал о чем-то с Одиссеем у Ямы) и задумчиво произнесла:

– Сетебос-старший пока что здесь не показывался. Нас больше тревожит, как поведет себя малыш.

И она поведала о попытках многорукой твари высосать силу из почвы на месте чьей-то ужасной гибели.

Ханна поежилась, хотя солнце как раз начало пригревать.

– Мы видели войниксов там, в лесах, в луче прожектора, – глухо промолвила она. – Их целая пропасть. Шеренга за шеренгой. Стоят не двигаясь под сенью деревьев и по линиям горных хребтов, не ближе двух миль отсюда. Ну и что вы намерены делать?

Супруга Хармана изложила план, который одобрили большинство колонистов.

Элиан снова откашлялся.

– Прошу прощения, – начал он. – Это, конечно, не мое дело, и я понимаю, что не имею здесь права голоса, однако на голом, скалистом острове вы окажетесь в ловушке, как мы в Хьюзтаунской башне. Войниксы будут прибывать с каждым днем, хотя их и сейчас вполне достаточно, и перебьют вас по одному. На мой взгляд, разумнее отправиться куда-нибудь еще. К примеру, на Мост, о котором рассказывала Ханна.

Ада кивнула. Ей не хотелось обсуждать эту тему прямо сейчас: чересчур многие из уцелевших колонистов, сидящих вокруг огня, предпочитали затею с островом. И молодая женщина перевела разговор на иное:

– У тебя есть право голоса, Элиан. У каждого из вас оно есть. Вы теперь – часть общины, как и любой уцелевший беженец, который сюда попадет, и можете высказываться наравне со мной. Спасибо, что поделился своими соображениями. Мы все обсудим за обедом. Даже стражники проголосуют через своих товарищей. А прежде вам не мешало бы немного поспать.

Элиан, Беман, белокурая Ийяи (ей как-то удавалось выглядеть красавицей даже в грязных лохмотьях и со множеством ссадин), малорослая неразговорчивая Сьюзан и крепкий бородач по имени Стеф согласно закивали и отправились искать незанятые постели где-нибудь под навесом.

Супруга Хармана взяла подругу за руку:

– Ты тоже поспи.

– Что с твоей кистью, Ада?

Та посмотрела на примитивную гипсовую повязку и запачканный бинт.

– Сломала во время ночной схватки. Это ерунда. Любопытно, что войниксы покинули Золотые Ворота и Мачу-Пикчу. Получается, что мы сражаемся с ограниченным числом врагов… Я имею в виду, раз уж им приходится пополнять ряды.

– Число-то, может, и ограничено, – согласилась Ханна. – Однако Одиссей говорит, их на земле миллион с лишним, а людей – меньше ста тысяч… – Она замялась. – То есть было столько, пока не началась эта бойня.

– Скажи, Никто случайно не знает, почему безголовые твари нас истребляют? – спросила Ада, взяв крепкую ладонь подруги.

– По-моему, знает, но не говорит. Он вообще очень скрытный.

«Вот что значит недооценивать женщину в возрасте Первой Двадцатки», – усмехнулась про себя жена Хармана. А вслух сказала:

– Дорогая, у тебя вид усталый. Правда, поспи хоть немного.

– Только после Одиссея, – ответила Ханна и бросила на собеседницу взор, исполненный смущения, вызова и гордости, обычно присущий юным любовницам.

Хозяйка сожженного имения еще раз кивнула.

Даэман подошел к огню.

– Ада, можно тебя на минутку?

Молодая женщина, опершись на плечо подруги, неловко встала и пошла за кузеном к Яме, где их ожидал Никто. Тот, кого когда-то звали Одиссеем, не отличался ростом от супруги Хармана, зато был так мускулист и крепок, что буквально источал ощущение силы. Из-под распахнутой на груди туники пробивались курчавые седые волосы.

– Любуешься нашим красавчиком? – осведомилась Ада.

Никто не улыбнулся. Он почесал подбородок, заглянул в Яму на подозрительно затаившийся рукастый мозг и вновь перевел темноокий взор на собеседницу.

– Вам придется его убить, – произнес мужчина.

– Да, мы собираемся.

– Я имею в виду, сейчас же. Эти твари – не детеныши Сетебоса, скорее что-то вроде вшей.

– Вот это – вошь? – переспросила Ада. – Да я могу слышать его мысли…

– И еще не такого наслушаешься, пока урод не выберется на волю (между прочим, если бы захотел, он бы уже так и сделал) и не высосет силы и души прямо из ваших тел.

Молодая женщина поморгала и опустила глаза. Похожий на двухполушарную задницу мозг-младенец еле различимо серел на самом дне Ямы, закрыв многочисленные глаза, втянув подвижные щупальца и подоткнув ладошки под склизкое тело.

– Твари вылупляются из яиц и разбегаются в разные стороны, – продолжал бородач. – В длину они достигают не более двадцати футов. Для настоящего Сетебоса эта мелочь – вроде лазутчиков: находят… э-э-э… съедобные места и возвращаются к «папочке». Не знаю точно, как им удается перемещаться на такие расстояния – видимо, при помощи Брано-Дырок, и хорошо, что наш пока еще не дорос до подобных фокусов. А в благодарность за подробные отчеты Сетебос пожирает своих лазутчиков, поглощая силу, которую эти… малыши… высосали в мире.

– Откуда ты столько знаешь про Сетебоса и его… вшей? – удивилась Ада.

Никто мотнул головой, точно не желая отвлекаться на глупости.

«Да, и когда ты собираешься окружить милую Ханну любовью и вниманием, которых она заслуживает, свинья ты мужского пола?» – мысленно прибавила женщина.

– Никто хотел сказать… попросить нас о чем-то важном, – вмешался ее кузен с весьма озабоченным видом.

– Мне нужно взять соньер, – проговорил бородач.

Ада снова моргнула.

– Куда это?

– Полечу на кольца, – ответил Никто.

– И надолго? – поинтересовалась собеседница.

223