Олимп - Страница 97

– Не надо… – начала Ханна.

К кому она обращалась, друзья так и не узнали.

– Пора в путь, – промолвила аватара биосферы сквозь тихий смех.

Огни померкли. В кромешной темноте захлопали крылья, засвистел рассекаемый воздух, как если бы с неба слетел огромный филин. Хармана вдруг оторвало от пола – легко, словно ястреб подхватил когтями крысенка, – и понесло спиною вперед сквозь непроглядный мрак. Мужчина извивался, судорожно дергая конечностями, а потом сорвался в невесть откуда взявшуюся бездну между высокими колоннами Золотых Ворот Мачу-Пикчу.

31

Первый день космического полета.

Пережив целую серию превосходных взрывов – иными словами, получив отменный пинок под зад, тысячефутовое судно на атомном ходу, построенное моравеками, покидает колодец марсианской гравитации.

«Королева Мэб» резво разгоняется до ускорения в двадцать километров в секунду, хотя для того, чтобы покинуть Фобос, достаточно и жалких десяти метров: нужно еще преодолеть силу притяжения красной планеты. Трехсотметровому кораблю не терпится добраться да Земли. Моравеки намерены повышать ускорение, покуда посудина тяжестью в тридцать восемь тонн не помчится, покрывая добрых семьсот километров в секунду. На палубах, предназначенных для хранения импульсных единиц, превосходно смазанные цепи, храповые механизмы и ленты подают бомбочки – каждая мощностью сорок пять килотонн, а величиной с банку «кока-колы» – к механизму подачи, который тянется посередине буферной плиты в хвостовой части судна. Путешествие только началось, поэтому заряды испускаются через двадцать пять секунд и детонируют, оказавшись в шести сотнях метров от «Королевы Мэб». После каждого выброса сопло, как и плита после каждой детонации, опрыскивается противоабляционным маслом. Под ударом плазменной вспышки тяжелая буферная плита откатывается назад на тридцатитрехметровых амортизаторах, после чего гигантские поршни возвращают ее на место. Очень скоро космическое судно набирает удобное и постоянное ускорение силы тяжести – одну целую двадцать восемь сотых g, тогда как его собственное ускорение возрастает с каждым взрывом. Разумеется, моравеки могли бы выдержать нагрузки в сотни, а то и в тысячи раз сильнее – правда, на короткое время, – однако на борту находится человек, а именно похищенный Одиссей, и члены экипажа единодушно не желают превратить его в кляксу малинового джема, размазанного по полу.

В машинном отделении Орфу с Ио и прочий технический персонал следят за уровнем масла и смазочно-охлаждающей эмульсии, не забывая проверять показания датчиков напряжения и давления пара. Атомные бомбы взрываются каждые полминуты, поэтому экономить на смазке не приходится; резервуары с маслом, похожие на океанские танкеры Потерянной Эпохи, занимают нижние десять палуб. Само же машинное отделение, с его бесчисленными трубами, клапанами, индикаторами, поршнями возвратно-поступательного хода и громоздкими датчиками давления, напоминает о пароходах девятнадцатого столетия.

Даже при довольно нежном ускорении «Королева Мэб» собирается разгоняться достаточно резво, достаточно долго, а потом достаточно быстро сбавить ход, чтобы достичь Земли чуть более чем за тридцать три стандартных дня.

Манмут с утра занимается тем, что проверяет системы «Смуглой леди». Подлодку не просто уютно разместили в одном из трюмов корабля: ее соединили с лебедками, двигателями, а также вантами для спуска в атмосферу через месяц или около того, вот маленький европеец и хочет убедиться, что интерфейсы и контроллеры для этих новых устройств исправно работают. Разделенные двенадцатью палубами Манмут и Орфу болтают по личному лучу, порознь наблюдая при помощи корабельного видео и линии передачи данных радиолокации за тем, как Марс проваливается все дальше вниз. Камеры хвостового обзора требуют замысловатых компьютеризированных фильтров: иначе ничего не рассмотреть сквозь практически беспрерывные вспышки «импульсных единиц». Иониец хотя и не воспринимает видимый спектр, следит за удалением красной планеты посредством радиолокаторов.

– Как-то неловко себя чувствуешь, покидая Марс после всех передряг, которые мы вытерпели, чтобы попасть сюда, – замечает европеец по личному лучу.

– Действительно, – соглашается глубоковакуумный моравек. – Особенно теперь, когда боги так яростно сражаются друг с другом.

Дабы подчеркнуть свою мысль, он увеличивает масштаб изображения улетающей вниз планеты на дисплее товарища, наводя резкость на ледяные склоны и зеленую вершину Олимпа. Гигантский краб воспринимает лишь колонки инфракрасных данных, но Манмут отлично все видит. Повсюду яркие всполохи, а знаменитая кальдера, сутки назад представлявшая собой голубое озеро, горит в тепловом спектре желтым и алым: видимо, снова наполнена раскаленной лавой.

– Астиг-Че, Ретроград Синопессен, Чо Ли, генерал Бех бин Адее и прочие первичные интеграторы показались мне здорово напуганными, – передает Манмут по личной связи, продолжая обследовать энергосистемы своей подлодки. – На меня их разъяснения по поводу неправильной марсианской гравитации тоже нагнали страха. Жутко даже подумать, кто бы мог поменять ее до земного уровня.

С самого начала полета друзьям в первый раз выпала возможность пообщаться без лишних свидетелей, и маленький европеец рад поделиться своими тревогами.

– Merde, и это еще верхушка чертова айсберга, – откликнулся Орфу.

– Ты о чем?